Однако пройти в номер и оставить его не смог даже техник-оператор «Сокола» из команды Плетнёва, вооружённый всевозможными хитроумными отмычками для любых замков и гаджетами для взлома компьютерных паролей. Дверь каюты бывшего бортинженера «Геодара» была заблокирована неизвестным способом, и услышать, о чём беседуют хозяин номера и гостья, даже через стенку соседней каюты оказалось невозможно. Мало того, номер был накрыт колпаком тонких полевых вибраций, и связь с Ярославой по менару тоже оказалась недоступной.

– Что будем делать? – осведомился Грымов у заместителя.

Оба находились в соседнем номере, вместе с Веласкесом, техником и его паукообразным фозм-роботом. И оба понимали, что действовать надо быстро. Было только непонятно, какую тактику избрать. Начинать с объявления ВВУ-тревоги не хотелось.

– Он же не сумасшедший? – сказал Плетнёв. – Должен понимать, что Яра подстрахуется. Шум поднимать ему ни к чему.

– А если его подельники рассчитали свои действия? – сказал Веласкес бесстрастно.

– Что ты имеешь в виду?

– Что, если это финал всей их операции? Недаром же на Суперструнник слетелось столько ненужного народу.

Плетнёв с сомнением подёргал себя за ухо.

– Допустим, это финальная фаза, Яра им зачем?

– Они могут не знать, что она давно не агент Знающих, и предложат сотрудничество.

– Она откажется.

– Тогда они её зазомбируют. – Витс перевёл взгляд на Грымова. – Или убьют.

– После убийства Ольбрехта они не пойдут на такой рискованный шаг. – Плетнёв тоже посмотрел на Грымова.

Тот молчал, взвешивая решение.

– Сколько времени Яра молчит?

– Они сидят уже минут семь.

Грымов прошёлся по крохотному, стерильно чистому и пустому помещению, прислушиваясь больше к шёпоту интуиции, чем к чипу менара. Приложил к стене ладонь, словно собирался таким образом услышать разговор в соседнем номере. Объявил:

– Боевая тревога! Всем подразделениям на трёх базах – ВВУ-вторжение!

Плетнёв скороговоркой повторил приказ командира (в его подчинении были спецкоманды), глянул на Грымова.

– Федералов подключаем?

– Я сам. – Грымов выловил в шуме «спрута» канал связи с директором российской службы безопасности. – Генерал, ВВУ-вторжение! Готовьте вторую волну! Я активировал первую.

– Понял, – ответил Медведь.

– Ломаем дверь? – кивнул на соседнюю каюту Плетнёв.

Кто-то легонько стукнул в дверь номера, словно птичка клювом.

Грымов посмотрел на неё.

– Это мои, – сказал Плетнёв, впуская двух спецназовцев, одетых в обычные костюмы космолётчиков.

– Ходить на цыпочках! Никакого шума! Никто не должен знать, что мы тут устроили бардак!

– Обижаете, генерал.

– Лучше продырявить стену, – сказал техник, выуживая из спины робота толстоствольный «револьвер» неймса.

Плетнёв отобрал у него оружие.

– Это моё дело.

– Действуй! – кивнул Грымов. – Не задень Ярославу.

– Надеюсь, интерьер и расположение стола со стульями здесь типовые.

– Бей вдоль стены. Внимание, парни!

Плетнёв направил ствол нейтрализатора на стену справа от двери. Струя «кипящего» воздуха» обволокла часть стены, съедая нетолстый, всего в пятнадцать сантиметров, слой пенокемзита. В образовавшуюся дыру ласточкой нырнул первый спецназовец, лейтенант Быстров. За ним тем же манером Веласкес, второй боец, капитан Смирнягин, и последним – Грымов.

Каюта Исмаилова практически не отличалась от остальных модулей жилого сектора Суперструнника. Площадь – около двенадцати квадратных метров, стол, лежак, стул, встроенные в стену холодильник и бар. Ничего лишнего и ничего личного: стерильный бокс, лишённый индивидуальных деталей, в котором никто не жил.

Ярослава сидела на стуле, накрытая до пояса полупрозрачным складчатым колпаком эллипсоидальной формы, создающим впечатление живого организма: он пульсировал и помаргивал рядом огоньков на вершине.

Исмаилов стоял позади женщины, держа в руке нечто, напоминающее витую плеть, и с любопытством, склонив голову к плечу, разглядывал ворвавшихся мужчин. В бездонно-чёрных глазах его плавились лёгкое недоумение, презрение и угроза. Ни капли страха.

Быстров прыгнул к нему – словно снаряд бесшумно пролетел через комнату.

Плеть в руке пакистанца как бы сама собой развернулась и отрубила плечо лейтенанта вместе с рукой, будто это был тонкий прутик.

Быстров вскрикнул и упал, пытаясь второй рукой зажать отсутствующее плечо. Но остановить хлынувшую струю крови не смог.

Вперёд метнулся Смирнягин.

– Стой! – рявкнул Грымов.

Но было поздно: плеть снесла ему голову.

Оба бойца распластались на полу, истекая кровью.

Плетнёв навёл оружие на Исмаилова.

Плеть в руке бывшего бортинженера обвила колпак, стиснувший Ярославу.

– Не стрелять! – приопустил ствол нейтрализатора Грымов.

Движение в комнате прекратилось.

– Рановато вы, граждане контрразведчики, – сказал Исмаилов. – Подождали бы пару минут, она бы сама к вам вышла, живая. Придется начинать нашу операцию раньше.

Грымов сделал шажок вправо.

Веласкес то же самое влево.

Исмаилов покачал головой.

– Не советую, генерал. Вашей подготовки недостаточно для того, чтобы справиться со мной.

– Он Неуязвимый, – сказал витс без выражения.

Исмаилов, прищурясь, посмотрел на него.

– Устами младенца… как догадался?

Веласкес сделал ещё один шажок.

– Стой, где стоишь, искусственник, даже твоей реакции не хватит для нейтрализации этого дриммера.

Плеть на колпаке заискрилась.

– Что тебе нужно? – спросил Грымов. – Суперструнник захвачен федералами, началась чистка, тебе не скрыться, если только ты не владеешь телепортацией.

– К сожалению, этой возможности у меня нет. Впрочем, она мне и не понадобится. Вы всё равно опоздали.

Пол под ногами контрразведчиков вдруг качнуло, как палубу речного катера на волне.

Грымов и Плетнёв обменялись взглядами.

«Готовься!» – передал Иван мысль заместителю.

Тот понял, кивнул едва заметно. У обоих заработали менары.

«Разрешите мне, – послышался мыслеголос Веласкеса. – Я в каком-то смысле тоже Неуязвимый».

Грымов не колебался:

«Я подам сигнал».

Исмаилов ухмыльнулся, неправильно оценив обмен взглядами контрразведчиков.